Современный Английский детектив - Страница 54

Причесавшись, я стал оправлять на себе пиджак. А Финбоу, нетерпеливо посматривая, как я прихорашиваюсь, продолжал развивать свою мысль:

— Безусловно, выяснить все, что меня интересует, не имея возможности задавать вопросы в лоб, довольно трудно. С другой стороны, если бы я мог спросить о том, что меня интересует, это ещё больше усложнило бы мою задачу. Эти молодые люди — крепкий орешек, не очень-то они открывают тебе душу, если ты им честно задаёшь эдакий заковыристый вопросик. Да ты сам знаешь — так называемые невинные вопросы, к которым, как принято считать, прибегают детективы, чтобы среди вороха улик докопаться до истинных мотивов преступления. Детективу-профессионалу пришлось бы на моем месте гораздо хуже.

— Может быть, ты предпочитаешь, чтобы я исчез с горизонта и не мешал тебе поговорить с ними? Тебе одному было бы, наверное, проще, — предложил я.

— Ерунда, — ответил Финбоу. — Если ты будешь маячить где-то поблизости, они не сразу сообразят, что за моей болтовнёй кроется нечто большее, чем простое любопытство. Ты послужишь ширмой для меня.

В гостиной по пути в столовую мы увидели Уильяма.

— Доброе утро, — приветствовал он нас, затем подозрительно спросил: — Как ваши глаза, Иен?

— Окулист Финбоу считает, что нет оснований для беспокойства, — сказал я и мысленно отметил, что, став однажды на скользкий путь лжи и обмана, делаю успехи.

— Чудесно, — заметил Уильям, как мне показалось, с иронией. — Что это за дурацкую игру затеяли вы сегодня посреди ночи?

— Прятки, — любезно разъяснил Финбоу. — Очень увлекательная игра, Уильям, рекомендую попробовать — гарантия от преждевременной старости.

Тони лежала на диванчике. Я заметил, как сверкнули её глаза при последних словах Финбоу.

— Хелло, — вызывающе произнесла она, готовая дать отпор любому, кто вздумает заикнуться о её ночных приключениях. Кристофер встретил нас весёлой улыбкой, отчего на его бронзовом лице собрались симпатичные морщинки.

— Доброе утро, — ответил Финбоу, делая вид, что не замечает напряжённой атмосферы в гостиной. — Вчера мы с Иеном вернулись довольно поздно и, боюсь, проспали все на свете. Вы правильно сделали, что не стали ждать нас к завтраку. Мы своё наверстаем.

За столом молча сидели Филипп и Эвис, оба выглядели очень утомлёнными, но тем не менее через силу улыбнулись, когда мы подсели к ним.

Миссис Тафтс поставила перед нами тарелки с беконом и яйцами.

— Все остыло, — прокомментировала она.

— Что же делать, — заметил Финбоу, — мы засиделись вчера ночью, миссис Тафтс… а впрочем, вы, наверное, сами помните.

Миссис Тафтс в ответ фыркнула.

— Мистер Финбоу, — начала она зловещим тоном, — я сдержала своё обещание и ни словечком не обмолвилась о том, что у меня на уме, и обо всех мерзостях, которые творились ночью под крышей этого дома. За что только господь послал мне такое испытание… стой и смотри, как эти греховодники уплетают за обе щеки, и рта не смей открыть! Не подумайте только, что я это из-за вас, мистер Финбоу, пообещала держать язык за зубами. Я пообещала потому, что мне было приказано слушаться вас во всем. Один человек, которому я доверяю, так мне велел.

— Кто же это? — спросил Филипп.

— Сержант Беррелл, — отрезала она. — Но если бы сержант Беррелл сказал мне, что вы, мистер Финбоу, смотрите сквозь пальцы на такие непристойные вещи, уж будьте спокойны, я бы ни за что не сказала: «Я сделаю все, что могу, для мистера Финбоу». Вчера вы вырвали у меня обещание, мистер Финбоу, но никогда в жизни больше это не повторится. Никогда! Я не знала, куда глаза девать от стыда, когда пошла вчера спать, и сегодня с утра на божий свет смотреть не хочется.

— Та-ак! — произнёс Финбоу, отсекая ножом верхушку остывшего яйца. — Но вы все-таки не забудьте своё обещание.

— Меня и так грызёт совесть, — сказала она, хотя на её сытом свирепом лице не было никаких признаков неспокойной совести. — Не грешно ли не поднять голоса против зла, когда оно творится рядом с тобой, только потому, что ты дала слово? Разве это правильно?

— А вы спросите сержанта Беррелла, — посоветовал Финбоу.

— И спрошу, не беспокойтесь, — огрызнулась она и вышла из комнаты.

Эвис слушала эту тираду с усмешкой в усталых глазах. Но, наблюдая за ней, я видел, что её руки находятся в беспрестанном движении; своими изящными пальцами она бездумно, словно какой-то автомат, все вертела и вертела кольцо от салфетки. И контраст между нервными движениями рук и бесстрастным, непроницаемым лицом был настолько велик, что невольно выдавал тревогу и отчаянные усилия справиться с этой тревогой. Её напряжённость передалась и мне, и я, слушая сердитый монолог миссис Тафтс, сидел как на иголках. Бывает, что фарс, думал я, вносит разрядку в момент накала страстей, но бывает и наоборот — он лишь усугубляет боль, которую человек несёт в себе. Миссис Тафтс, насколько я могу судить, вносила элемент истеричности в эту атмосферу.

Когда экономка ушла, Эвис взглянула на Финбоу точно с таким же выражением, с каким Тони встретила его в гостиной. Она тоже ждала, что разговор коснётся событий прошлой ночи. У меня мелькнула мысль, что, если бы я был в компании своих молодых друзей один, без Финбоу, они наверняка обращались бы со мной, как с добрым дядюшкой: чмокали бы меня мимоходом в щёчку и хором заверяли, что все в порядке и мне не о чем беспокоиться. Присутствие Финбоу все меняло; хотя он и пришёлся по душе моим молодым друзьям и произвёл приятное впечатление, все каким-то шестым чувством определили в нем человека, которому обязаны давать отчёт.