— С ними что угодно могло случиться, ведь мы же не знаем… Не хватает нам ещё одного… — Я запнулся.
Финбоу снисходительно улыбнулся.
— Тьфу ты! Придётся, видно, все-таки искать их.
Он приподнялся в кровати, достал из пиджака карандаш и бумагу и начал что-то чертить. Закончив, он принялся сосредоточенно рассматривать нарисованный им план дома. Я лежал на боку и видел, как он нетерпеливо постукивал карандашом по колену. Внезапно он рассмеялся.
— Все в порядке. А то я уж тоже начал сомневаться, не остались ли они и в самом деле на улице. Слава богу, нет. Я снимаю шляпу перед мисс Тони: это умнейшая женщина, нам с ней не тягаться.
— Так где же они? — допытывался я.
— Кажется, я догадываюсь, где они могут быть, но они явно не желают, чтобы их беспокоили.
Но я все ещё не мог отделаться от страха.
— Лучше помешать им теперь, чем потом обнаружить Филиппа в таком же виде, что и Роджера, — заметил я.
— Не говори чепухи, — оборвал меня Финбоу. — У Тони рука не дрогнет убить любого, но она скорее сама на себя руки наложит, чем убьёт Филиппа. Слушай, Иен, будет ли для тебя достаточно убедительно, если я пойду сейчас в комнату девушек и задам Эвис всего один вопрос: «Ходила ли Тони купаться сегодня вечером»? Если она ответит утвердительно, это значит, что оба, Филипп и Тони, находятся сейчас в доме, и ты даёшь мне слово, что будешь спать спокойно.
Возможность купания в холодной ночной реке казалась мне настолько маловероятной, что я согласился. Финбоу ушёл, прихватив с собой свечу, и я остался один.
Я лежал, уставившись в чёрную пустоту. Я так устал за день, что даже не пытался найти ответы на мучившие меня вопросы. Что делала в потёмках Эвис? Где сейчас Тони? Неужели нам предстоит стать свидетелями ещё более мрачной драмы? Глаза понемногу привыкали к темноте, и скоро я уже различил окно, мутным серым пятном выделявшееся на фоне стены. Эта туманная мгла действовала мне на нервы, внезапно, под влиянием какого-то импульса, я вскочил и сел в постели, вцепившись в подушку и прислушиваясь к каждому шороху.
Мне послышались приглушённые голоса… но я силился убедить себя, что это разговаривают Финбоу и Эвис. Я уже начал успокаиваться, как вдруг до моего слуха донёсся стон. И как высокий тон скрипки рвёт тонкое стекло, так подействовал на мои взвинченные нервы этот стон. Я содрогнулся всем телом. Но уже через мгновение я не мог бы с уверенностью сказать, слышал я этот звук или мне только показалось. Ибо он длился такой краткий миг, что я стал себя убеждать, будто это плод моего расстроенного воображения, вызванного нервным состоянием и безмолвной тишиной дома. Я лежал в холодном поту.
Но тут Финбоу открыл дверь, и я с облегчением увидел в свете свечи знакомую ироническую улыбку.
— Ты слышал? — спросил я с тревогой.
— Что?
— Не то стон, — ответил я, не то сдавленный крик.
— Мой приятель улыбнулся.
— Нет, — сказал он. — Такого я не слышал. Но я бы не стал беспокоиться, если бы и услышал.
Я не уловил смысла его слов, но постарался уговорить себя, что могу положиться на Финбоу.
— Что сказала Эвис? — спросил я.
— Я спросил её, ходила ли Тони купаться вечером, — ответил Финбоу.
— И что же она ответила? — нетерпеливо переспросил я.
— Она сказала, что Тони действительно ходила окунуться незадолго до сна, — ответил Финбоу с самодовольной улыбкой.
— И ты полагаешь, что все в порядке? — Я был поражён, что его предсказание сбылось.
— Вполне, — заверил он меня.
— А как ты догадался, что она ходила купаться? — спросил я, почти засыпая.
Я чувствовал себя таким уставшим, что, какие бы загадочные события ни происходили вокруг меня, меня это уже не волновало. У меня было единственное желание — спать.
— По одному очень простому признаку, — ответил Финбоу. — Ведь Тони — светская молодая особа.
Утром следующего дня я проснулся и увидел около своей постели улыбающегося Финбоу в халате.
— Скоро двенадцать, — заметил он. — Миссис Тафтс вот-вот хватит апоплексический удар.
Вначале я никак не мог сообразить, где я и что со мной, как вдруг перипетии и страхи прошедшей ночи живо возникли в моей памяти. Как будто видишь во сне, что ты болен… просыпаешься, и оказывается, что это не сон, а ты болен наяву. Я вспомнил Эвис, сжавшуюся в комочек от страха в углу столовой, затянувшийся до бесконечности разговор Финбоу, пустую постель Тони, и стон в темноте.
Я вскочил и спросил:
— Все целы? Все на месте? Финбоу, сходи проверь.
— Все целы и невредимы, — ответил мой приятель невозмутимо. — Только Эвис жалуется на мигрень. Уильям и Кристофер давным-давно позавтракали, а Тони только садится за стол. Эвис и Филипп ещё не появлялись.
У меня отлегло от сердца.
— А ты сам давно на ногах? — спросил я и начал умываться.
— С четверть часа, — ответил Финбоу. — То, что я недосыпаю, если поздно ложусь, я с лихвой компенсирую утром — в этом моё спасение.
— Я рад, что ты оказался прав в отношении Филиппа и Тони, — сказал я. — Но как ты все-таки догадался?
— Я же сказал тебе вчера ночью: потому что Тони — светская женщина.
— Что это значит? — спросил я.
— Существуют самые различные определения, — ответил Финбоу, — в большинстве своём довольно глупые. Я лично назвал бы светской женщиной такую, которая знает одну тонкость…
— Какую тонкость?
— Как пользоваться духами. Если она искушена в этом, она не может не знать и всего остального, что связано с понятием светскости. А Тони, как ты сам, вероятно, заметил вчера, когда мы входили в эту комнату, мастерица своего дела, — заявил Финбоу.